Название: Враг его простил.
Автор:
Ди Реген.
Пейринг: Россия | Пруссия.
Жанр: ангст.
От автора: без рейтинга и без такового смысла.
Написано на
Хеталийский Рандом.
Мой враг? Почему мне не встать?
Не дрогнули плечи, и рук – как нет…
…На грудь мне легли цветы.
Прости, сказал он мне,
Прости, и - спокойно спать!
Я тот, кто сумел пережить вас всех,
Теперь я умею прощать.
Хорошо, мой враг, ответил я,
Хорошо, да – я буду спать.
Как одуряюще пахнут цветы…
Спасибо. Пора умирать. © Враг его простил.
Зимой здесь всегда холодно. Снег спрессовывается в огромные непрозрачные глыбы и застывает по обе стороны от тропинки, будто напрашиваясь на то, чтобы нашелся какой-нибудь художник, умеющий превратить кусок льда в произведение искусства. Но человеку, идущему вглубь кладбища, сейчас не до того. Он сосредоточен, светлые брови нахмурены, и он не замечает даже, как колют лицо мелкие-мелкие резные снежинки. Широкий легкий шарф полощется на ветру, и вокруг мужчины, кажется, создается снежный кокон, из которого выбивается только этот несуразный кусок ткани, пробивший брешь в буране. Это ведь всего лишь буран – легкий вихрь снега, до того круживший над городом, а сейчас же переместившийся на пригород.
Ощущения холода нет – вообще почему-то ничто не чувствуется сегодня, как будто снег укрывает все эмоции слишком сильно, делая замертво-бледной и ярость, и грусть, и тоску, и даже радость, коль уж та не смогла его растопить.
В руках он держит четыре цветка – четыре солнца на длинных стебельках. Ему кажется, что подсолнухи здесь не уместны, и лилии смотрелись бы в этом королевстве снега и смерти куда лучше, но где же их сейчас возьмешь?
Вот он. Отшлифованный кусок мансуровского гранита, белого, как и все вокруг. К его подножию легли цветы, крупные и сочные, спустя мгновение занесенные бурным снежным потоком. Спустя мгновение – и они такие же мертвые, как и все вокруг. Один только мужчина еще жив – он протягивает руку, стирает перчаткой тонкую хрупкую ледяную корочку с надгробия и долго, неотрывно смотрит, будто пытаясь прочитать что-то в мертвых, застывших глазах.
Иван каждого своего врага помнил до мелочей, а этого – особенно. И красные глаза, будто блики крови, – ведь он был альбиносом – и кортик на поясе, похожий на семейную реликвию, - наверное, он похоронен вместе с носителем – и черную форму, и начищенные сапоги, и… Брагинский тряхнул головой. Слишком богатое воображение – или же хорошая память. Русскому кажется, что все его мысли материальны – они, как тонкие разноцветные нити, сплетаются в образ, ткутся, меняя форму и уплотняясь.
И вот, спустя мгновение – перед ним молодой мужчина, стоит у надгробия, прислонившись к нему бедром. Скрещенные на груди руки говорят лучше всяких слов. Образ нечеткий, немного размытый, будто бы за ним видно все то же кладбище, только без границ, вне этой реальности, в которой лежат на постаменте укрытые снегом подсолнухи. Там их нет, там все мертво, и нет никого солнца – даже тускло-зимнего, не пробивающегося сквозь снежную пелену.
- Ну и чего надо? Что за веник? Мог бы и получше чего сообразить, - привычные слова, только нет в них насмешки. Усталость, немного обиды, посмертная бравада – куда он без нее? Уголки бледных губ чуть подрагивают, то ли готовые опуститься еще больше в гримасе боли, то ли – исказиться в неприятной, холодящей улыбке.
От его слов по коже продирает морозом. Иван наклоняет голову и чуть качает ею: и сам не знает, зачем пришел, почему вытащил из вазы на столе эти цветы. Так что тут ответишь? Холода он не боится, но все же не по себе становится от чужого дыхания. Ледяного. Мертвого. Оно касается щеки и кажется, остается в воздухе ледяными кристалликами. Мутной пеленой между ними. Разве они могут понять друг друга?
- Прости меня.
А в ответ – дикий хохот. От него лопаются капилляры под кожей, и звенит в ушах. Он дробится, множась и отскакивая от ледяного мрамора надгробий, и возвращается, оседая на плечах Брагинского хлопьями снега. Мертвым живых не понять, хотя… Чего ждут мертвые, чья жизнь оборвалась, но жива еще душа? Измельчавшая и день за днем теряющая крохи живой силы. Холодная и проскальзывающая сквозь пальцы – живая душа мертвого человека.
Это была простая война. Просто… просто в этот раз не повезло ему, а Иван выжил, уцелел. А мог бы и сам лежать здесь, укутанный и обласканный бурей, с усмешкой на губах и горькой желчью в словах. Мог бы, но почему-то вышло именно так, и ему больше нечего сказать, кроме как повторить:
- Прости меня.
И прусс снова смеется. Ему весело, что перед ним извиняется человек, который в его смерти виноват не больше, чем все остальные. Просто этот другой – с загадочной иноземной душой, непонятной скупым европейцам. Русскому проще извиниться за себя – и за других, хоть бы одному из них стало спокойнее. Чтобы он упокоился и перестал приходить во снах.
- Хорошо.
Иван не ослышался, это правда. Враг не держит на него зла. За границей смерти они уже больше не враги, потому что нельзя сравнивать таких разных людей – павших и выживших солдат. Они разные, и непохожие, как снежинки. Одинаковые снаружи, и, при этом, чуждые друг другу внутри.
- Правда?
- Правда. Прощай.
Он тает, сливаясь со снежным вихрем, уносящим его вверх, под купол серого неба. Здесь невыносимо холодно и губы едва заметно дрожат. Греются укрытые снегом подсолнухи. Его простили. Это было не сложно. Стоило только попросить.
- Прощай.
@темы:
Россия/Пруссия,
PG-13,
fanfiction
-
-
19.05.2011 в 21:01Впрочем, так даже лучше, поскольку я не верю, что Россия мог бы так погибнуть.
Спасибо, очень тронул фанфик.
-
-
19.05.2011 в 21:11Спасибо, я рад.
-
-
20.05.2011 в 10:41Хорошо сделана структура рассказа. Красивые образы. Перед глазами так и стоит Пруссия со своей насмешливостью, приглушенной смертью.
Единственное, что не нравится - это конец. Тем, что закончился рассказ этим "прощай", он получился смазанным. Мне кажется, лучше было бы закончить на "Стоило только попросить". Например, вот так:
- Правда. Прощай.
Он тает, сливаясь со снежным вихрем, уносящим его вверх, под купол серого неба. Здесь невыносимо холодно и губы едва заметно дрожат. Греются укрытые снегом подсолнухи.
- Прощай.
Его простили. Это было не сложно. Стоило только попросить.
имхо, конечно.